Прошу суд в связи с показаниями потерпевшей обратить внимание на следующее:

1) На допросе у следователя 04.11.2003 г. по делу Букато Севрюк показала, что запомнила только одежду второго нападавшего, его рост 170-172 см. и возраст 25 лет. В показаниях на допросе 11.01.2007 г. она описала  лицо неизвестного нападавшего – округлое, розовощекое (т.2 л.д. 28-31).

                В судебном заседании потерпевшая сообщила суду, что Копкина увидела впервые, когда его вели в зал, подумала, что он похож на второго нападавшего, но утверждать этого не может, и высказала предположение, что он сильно похудел (ПСЗ от 27.03.07, л.д. 5, 9).

2) Потерпевшая изменила свои показания относительно того, откуда у Букато в руках появился пистолет при нападении на нее. На допросе у следователя 04.11.2003 г., т.е. на следующий день после случившегося (т.1 л.д. 26-27), она показала, что именно Букато вынул пистолет из правого кармана своей куртки. В суде она уже не смогла или не захотела этого вспомнить, тем самым помогая Букато утверждать, что пистолет ему в руки сунул Копкин.

3) Фамилию Копкин по версии самой Севрюк, она услышала от Букато в ИК-2 летом 2004 года. Однако, трижды допрошенная следователем уже в 2007 году фамилию «Копкин» она в своих показаниях на предварительном следствии даже не упомянула. Ни слова она не сказала и о встрече с Букато в ИК-2.

                Показания потерпевшей в том, что летом 2004 г. она по своей инициативе ходила к Букато вызывают серьезные сомнения в их правдивости.

Во-первых, проявление такой инициативы противоестественно, т.к. Букато ей не родственник, а лицо, совершившее в отношении ее преступление. Во-вторых, как я уже отмечала, из справки ИК-2 (т.2 л.д. 182) следует, что на свидание к Букато приходил только брат. И, в-третьих, эти показания противоречат показаниям Букато, согласно которым инициатива встречи исходила от него, что тоже весьма сомнительно.

На то, что история свидания Букато и Севрюк в ИК-2 чья-то «заготовка» для суда, указывают противоречия в показаниях Букато, Севрюк и Ильина. Букато утверждает, что при свидании с Севрюк никто больше не присутствовал, Севрюк утверждает, что присутствовал Ильин, а сам Ильин – что присутствовали оперативные сотрудники. Все трое явно согласованно лгут, путаясь в деталях.

                Показания потерпевшей не соотносятся с показаниями ее дочери, свидетеля Белоглазовой.

В суде свидетель Белоглазова О.В. пояснила, что 03.11.2003 г. она находилась в квартире на кухне, когда услышала из коридора крик матери, подбежала к двери, но открыть ее не смогла, т.к. мать лежала на ступеньках возле двери и боролась с мужчиной, которого она не разглядела. В глазок двери она увидела Букато, который стоял напротив их двери.

Второго нападавшего она увидела с высоты 3-го этажа с 20-30 метров, когда он обернулся на окрик. Он был одет в черную короткую куртку и черную шапку, у него был острый подбородок, острый нос и светлая кожа.

Показания свидетеля Белоглазовой в этой части расходятся с показаниями ее матери, поскольку потерпевшая Севрюк заявила, что на ее окрик обернулся Букато, это подтвердил и сам Букато в суде (ПСЗ от 11.04.2007 г., л.9).

Из этого следует, что Белоглазова не видела лица второго нападавшего. В суде она пояснила, что в период следствия опознала Копкина по росту, телосложению и профилю лица, но с уверенностью не может сказать, он ли был вторым нападавшим. Таким образом, проведенное на следствии опознание побудило свидетеля лишь предположить, что соучастником Букато был Копкин. Согласно ст.75 ч.2 п.2 УПК РФ, показания свидетеля, основанные на догадке, предположении являются недопустимыми доказательствами. Прошу суд признать таковыми показания свидетеля Белоглазовой, данные ею на проведенном опознании (т.2 л.д. 137-139).

                Таким образом, из показаний потерпевшей Севрюк и свидетеля Белоглазовой не устанавливается факт участия Копкина в нападении на потерпевшую.

                Показания свидетеля Пшеничникова П.В. являются весьма важными для понимания событий, в которых переплелись судьбы Букато, Кузина и Копкина.

Свидетель давно знает всех троих по совместной работе в службе безопасности комплекса «Эльдорадо». В сентябре 2003 года, уже работая директором ЧОП «Пантера», он случайно увидел у Букато, работавшего там же охранником, газовый револьвер РГ-9 с большим блестящим стволом, и запретил приносить это оружие на работу, т.к. Букато не имел на него разрешения.

Наличие у Букато собственного оружия, похожего на то, что было использовано при нападении на Севрюк, позволяет полагать, что именно этот револьвер Букато использовал при совершении преступления.

Важными являются показания Пшеничникова и о том, что Букато в СИЗО были созданы невыносимые условия содержания. От адвоката Юферева, который защищал Букато, ему стало известно, что в СИЗО на Букато оказывалось сильное давление. Никому не надо пояснять, что это могло побудить его согласиться на любые предложения сотрудников ГУФСИН, чтобы избежать унижения в дальнейшем.

                Подсудимый Белоглазов С.И. пояснил суду, что Кузина и Копкина впервые увидел в суде на предварительном слушании, ранее с ними знаком не был. Никаких преступлений не совершал и не организовывал.

Копкин не участвовал в совершении преступления в отношении Севрюк и является жертвой умышленного оговора со стороны Букато, участвовавшего в этом преступлении.

Оговор Копкина организован сотрудником ГУФСИН Ильиным в связи с полученным им от руководства поручением помочь найти соучастников Букато.

Потерпевшей по делу является родственница  Ю. Чайки, который в 2003 году был Министром юстиции РФ, а сейчас является Генеральным прокурором РФ. Министру юстиции подчинены учреждения системы исполнения наказаний, сотрудником которой является Ильин.

Букато, задержанный и допрошенный вскоре после совершения преступления, сразу назвал своим соучастником Кузина. Затем, в ходе следствия, он отказался от этих своих показаний, в связи с чем дело в отношении Кузина было прекращено.

При непосредственном участии сотрудника ГУФСИН Ильина осужденный Букато, отбывавший наказание в ИК-2, был побужден к оговору Копкина. За то, что Букато указал на Копкина, как на своего соучастника, он был поощрен – переведен работать на кухню.

Копкин в предъявленном обвинении вину отрицал, последовательно заявляя о своей непричастности к какому-либо преступлению.